Любовь по-немецки – 2. Особые отношения - Мара Дорст

мной памятка о том, как должна вести себя жертва в случае насилия. Здесь гораздо больше информации, чем в тех маленьких примитивных буклетах, которые раскиданы в офисе нашей школы.

– Вы планируете дать ход делу?

– Что грозит в таком случае моему мужу?

– Это покажет расследование и решит суд.

– Смогу ли я при этом находиться в России или мне нужно будет оставаться здесь? Я планировала уехать на родину. Совсем.

Я честно рассказываю фрау Вильке о том, что через два дня уезжаю повидаться с семьей на каникулы, а потом хотела бы остаться в Германии только до февраля, пока не сдам свой школьный экзамен B1, который очень важен для меня.

– Тогда у Вас будет время подумать, что Вы собираетесь делать в отношении Вашего мужа: отозвать заявление или довести до суда. Вы уверены, что для Вас безопасно сейчас вернуться домой к мужу?

Я заверяю ее, что хорошо знаю своего супруга, и он не посмеет ничего сделать после вызова полиции. Она кивает, согласная с моим мнением.

– И, тем не менее, в Ваше отсутствие мы тоже пригласим его сюда на беседу.

– Он перевернет все так, что виноватой окажусь я.

– Не беспокойтесь, у меня богатый опыт работы с психопатами. Меня не введут в заблуждение ни его раскаяние, ни его попытки выставить себя жертвой.

Я успокаиваюсь. От фрау Вильке исходит уверенное спокойствие профессионала, она прекрасно понимает меня и владеет ситуацией.

– Если у Вас еще есть время, я бы позвонила моей очень хорошей подруге. Она занимается такого рода делами и могла бы оказать Вам консультативную помощь. Правда, не уверена, что застану ее на месте.

– Но я бы хотела успеть к началу занятий, – сомневаюсь я.

Честно говоря, мне уже не терпится поскорее уйти отсюда.

– Это не займет много времени. Во сколько у Вас начинаются уроки?

– В 9.30.

Фрау Вильке смотрит на часы: 8.15.

– Мы успеем.

Она набирает на стационарном телефоне номер, записанный в блокноте, лежащем на столе рядом с клавиатурой. Подруга, о которой она говорила, на месте и готова нас принять.

– Поехали! -решительно говорит фрау Вильке и, подхватив мою сумку, направляется к выходу.

На парковке рядом с полицейским участком мы делаем паузу: фрау Вильке предлагает перекурить. Я с энтузиазмом поддерживаю эту идею. С удовольствием затягиваемся сигаретами.

– Вообще-то тут нельзя курить, – заговорщически подмигивает мне Эмма Вильке, – но мы сделаем это в качестве исключения, пока никто не видит.

Она расспрашивает меня о моей семье в России, о моих детях. Узнав, что старший сын Кирилл учится в Санкт-Петербурге, заметно воодушевляется:

– Санкт-Петербург! Такой красивый город! Я была там на экскурсии год назад и осталась под большим впечатлением.

Садимся в маленький аккуратный седан ярко-красного цвета. Я устраиваюсь сзади. Фрау Вильке бросает на меня подбадривающий взгляд в зеркало заднего вида.

– Вы прекрасно выглядите!

– Я? – мне казалось, что после бессонной ночи и без косметики, так как до скандала с Йенсом я уже готовилась ко сну и умылась, я выгляжу просто отвратительно.– Не может быть!

– Нет, правда, я не дала бы Вам больше 40-ка. И у Вас такие длинные красивые ресницы.

– Спасибо. Мне приятно это слышать. И спасибо за Ваши помощь и участие.

– Не за что. Это мой долг.

Эмма заводит двигатель, и мы выезжаем с полицейской парковки. По пути стараюсь запоминать дорогу, ведь мне еще предстоит сюда вернуться по повестке.

– Я пришлю Вам повестку на начало января, назначу Termin где-то числа 10-го. Ок? Вы как раз вернетесь после каникул.

Немного покружив по городу, машина оказывается в знакомом мне районе. Это Bahnhofstraße, улица, по которой я каждый день хожу от вокзала в школу. Мы останавливаемся около кинотеатра, где недавно с классом я смотрела фильм «Ваджда» и общалась с представительницами Фрауенхаус. Так вот кто ее подруга и куда мы приехали! Мы заходим в маленький тесный офис. Здесь поместились только круглый маленький столик, вокруг которого расставлены стулья, и несколько шкафов с бумагами и папками. За стеклянной ширмой спрятан кухонный столик с микроволновкой, чайником и посудой.

Нас встречает молодая приветливая девушка в очках. Я помню ее, она была на той встрече в кинотеатре. К сожалению, это не Лина Петерсонс, которая говорит по-русски. Но сегодня мне уже так много пришлось говорить по-немецки, что у меня развязался язык. Даже Эмма похвалила мой немецкий, хотя всего несколько часов назад полицейский по дороге в участок передавал по рации, что везет женщину «которая очень плохо говорит по-немецки и которой требуется переводчик».

Фрау Вильке передает меня из рук в руки и прощается, ссылаясь на необходимость бежать на работу. Оставляет мне визитку с ее прямым номером и просит обязательно связаться с ней, когда вернусь в Германию после отдыха. Я снова сердечно ее благодарю, и мы обнимаемся, словно подруги.

Девушка предлагает мне кофе, и я с удовольствием соглашаюсь. Во рту у меня не было маковой росинки с того момента, как я посреди ночи покинула свой дом в Бад Бодентайхе. Мне приходится заново пересказать все, что я уже рассказала в участке. Девушка внимательно меня выслушивает и говорит, что в такой ситуации самым верным решением будет уехать из Германии и подать на развод.

– Я так и планирую поступить, но мне нужно задержаться здесь еще какое-то время.

Снова приходится объяснять про предстоящий экзамен и про то, что не хотелось бы уезжать, не получив заветный сертификат.

– Тогда старайтесь пока быть очень осторожной. Не провоцируйте Вашего мужа. Не вступайте в открытую конфронтацию. Готовьте побег тайно, не оповещая его о своих планах.

Я все это знаю и без нее, но благодарю за ценные советы. Напоследок она вручает мне еще несколько буклетов и карточку, на которой записаны телефоны, по которым я могу связаться с Фрауенхаус в случае экстренной ситуации.

Выйдя на улицу, я наконец могу вздохнуть полной грудью. Только сейчас я чувствую себя на свободе. Сумка с вещами оттягивает мне руку, но здесь не так далеко до школы. Смотрю на часы. Я приду даже раньше, чем обычно. Мелкими перебежками, то и дело останавливаясь, чтобы дать рукам передохнуть, я добираюсь до Ringstraße. На втором этаже школы перед входом в класс прячу сумку в коридоре за хозяйственным инвентарем.

Глава 9. Высокое давление мужа- не повод для жены менять планы

На уроке я не могу сосредоточиться, отвечаю невпопад. Мое странное состояние и бледность явно бросаются в глаза и одноклассникам, и преподавателю. Несмотря на то, что фрау Вильке сделала комплимент по поводу моей внешности, все же я впервые позволила себе прийти на занятия без всякого макияжа, и выгляжу не как обычно. Все косятся на меня, но задавать вопросов не решаются, во всяком случае, не во время урока.

На перемене Рита все-таки подходит ко мне:

– Что у тебя случилось?

Мы разговариваем по-русски, поэтому понять нас могут только Артур и Люси, которые тоже задержались в классе, чтобы узнать, что произошло. Мне нечего скрывать. Напротив, я хочу, чтобы Рита была в курсе моей семейной ситуации, чтобы потом мой отъезд в феврале месяце не выглядел как немотивированное бегство. Раньше я уезжала, никого не ставя в известность. Так было проще: я не хотела никому ничего объяснять. Но теперь мы уже так много времени провели вместе, а Рита столько усилий вложила в то, чтобы передать мне свои знания. Она не была больше чужим человеком для меня, впрочем, как и Люси с Артуром. Я чувствую определенную ответственность перед ними. Для меня стало важно, чтобы они понимали мотивы моего поступка.

– Сегодня ночью мне пришлось вызывать полицию, и я всю ночь провела в участке. Я боюсь моего мужа.

Мне не нужно приукрашивать эмоции: меня на самом деле до сих пор трясет от волнения, когда я вкратце пытаюсь рассказать им о том, что произошло ночью и в какой обстановке я живу здесь в Германии, находясь с человеком, который беззастенчиво использует меня, контролирует